find me now, find me here

холодный снег забирается под одежду. маленькие колючие иголки впиваются в кожу, жалят не хуже бесконечных комаров в даске. даска… как давно это было. в другой жизни. с кем-то другим. не с тем промпто, который без цели бредёт по колено — уже по колено?… - в снегу, без цели, давно потеряв всякое чувство направления, уповая разве что только на то, что чутьё приведёт его куда нужно. находят же кошки своих хозяев за многие километры? находят. он тоже найдёт своих друзей.

он цепляется за эту мысль всякий раз, когда готов упасть лицом в снег. и когда падает, эта же мысль заставляет его подниматься. делать шаг, ещё один… вьюга хлещет по глазам. хочется закрыть их, пока ветер не стихнет. тогда будет видно, куда идти дальше.

ноги подкашиваются, взгляд плывёт. из носа капает что-то горячее, с металлическим привкусом, и раскрашивает белый снег под ногами. нужно немножко передохнуть. он присядет на пару минут, метель утихнет, и через несколько сотен шагов он доберётся до палатки. ребята уже разбили лагерь и развели костёр. будет тепло. а чтобы не сбиться, он будет считать шаги. да, так и сделаю.

промпто приходит в себя в тепле. как он добрался до лагеря? или его нашли? ну конечно, они его нашли! нокт его нашёл. иначе и быть не могло.

сердце начинает биться, разгоняя кровь по закоченевшему телу. он вскакивает, широко распахивая глаза — и давится собственным радостным криком, который застревает где-то в горле.

окружающая обстановка не похожа ни на что, виденное прежде. стерильно-белые стены, какие-то мониторы, стальные поручни…

как быстро ты забыл родной дом.

этот насмешливый голос и здесь его настиг. его, когда он остался совсем один. наедине с самим собой.

промпто переводит взгляд на руку. с неё содран браслет — а будто бы кожа. его собственный защитный амулет, который всё это время скрывал правду. правду, которую он словно бы знал когда-то, но предпочёл забыть. а теперь со всех сторон — из динамиков диктофонов, из разрозненных записей — ему об этом напоминают.

в висках стучит — стань тем, кем ты рождён. нет, не рождён — создан. ты так долго обманывал всех, но дольше всего — самого себя. они поняли, кто ты. он понял, кто ты. он смилостивился, оставив тебе жизнь. ты был слишком жалок, чтобы тебя убить. но здесь перед тобой открыты все пути. ключ от всех дверей — вот он, штриховой код на запястье.

н е т.

от собственного крика взрывается голова. промпто не понимает, что происходит, но послушно следует за знакомым женским голосом. аранее приходится порой прикрикивать на него, чтобы вытащить из этой тюрьмы, образованной толстыми имперскими стенами. но кто теперь вытащит его из тюрьмы его головы?

снегоход уносит его всё дальше от тайного убежища сумасшедшего имперского учёного (его о т ц а). ветер свистит в ушах, перед глазами проносятся силуэты врагов (родных?..) - промпто стреляет, не целясь, стремясь оторваться от преследования, но не знает, чьего именно. ведь убежать от самого себя не получиться. или, быть может?… он давит на газ сильнее. впереди обрыв. затормозить уже не получится — только слететь с сиденья, упасть в сугроб и снова вышибить из себя весь воздух. кажется, это начинает входить в привычку. но лёгкие рефлекторно делают вдох. над головой — небо, такое же белое, как и земля вокруг, сплошь укрытая снегом. но промпто уже не чувствует холода, не чувствует жалящих снежинок за шиворотом. он хотел бы сказать, что не чувствует вообще ничего, но это снова будет ложью самому себе.

тёмное, всепоглощающее отчаяние. настолько тёмное, что даже мир вокруг становится темнее. или это просто день клонится к закату? а, неважно. найти убежище — неприметную пещерку под заснеженной скалой, всё равно удаётся. промпто следует полученным в спешке указаниям успешно и даже пытается этому порадоваться, но всё же слишком хорошо понимает — его там никто не ждёт. даже если аранея догонит его, как обещала. что с того? он — потерянный ребёнок. и кажется, что в этом мире для него нигде больше не осталось места. там, куда его привели, он ни за что не останется по доброй воле. а там, куда так отчаянно стремится его сердце… найдёт ли он там безразличие, презрение, ненависть — или быструю смерть? ведь он не может изменить того, кто он есть. что он есть.

у консервов — привкус вины. можно сколько угодно пытаться заглушить его воспоминаниями об ужинах в лагерях, но… себе-то не ври. нужно было сказать раньше. с самого начала сказать. на что он только рассчитывал.

промпто смотрит на горящие ветки в костре. переводит взгляд на татуировку на запястье. достаёт обугленную деревяшку, втягивает носом воздух, не вполне отдавая себе отчёт, что хочет сделать… а потом бессильно опускает занесённую руку, которой собирался, кажется, прижечь своё имперское клеймо. бесполезно. оно уже жжёт сильнее и больнее, чем будет гореть на коже ожог от пламени, который не сотрёт и не изменит сути. всё бесполезно.

ты правда думал, что это поможет?

он передёргивает плечами под пристальным взглядом бывшей наёмницы, а свой собственный взгляд — прячет. ему нужно несколько минут, чтобы быть уверенным, что его голос не будет дрожать, когда он начнёт говорить. вряд ли аранее есть хоть какое-то дело до него и его чувств, но позорно разрыдаться перед ней он не может. она и так слишком много для него сделала. и продолжает делать — не торопится говорить сама и не торопит его, терпеливо ждёт, пока он соизволит взять себя в руки.

впрочем, разговор всё равно выходит сумбурным, а в конце промпто получает вполне заслуженную оплеуху. а чего ты хотел? и чего ты хочешь на самом деле?

он лежит на холодной земле, пялится в тёмный потолок пещеры и прислушивается к лёгким удаляющимся шагам. снова остаётся один. потому что это его и только его дела. разберись с собой.

промпто сворачивается в клубок у костра, смотрит сквозь языки пламени и сам не замечает, как проваливается в забытье. он не помнит, что ему снится, но влажные ресницы предательски слипаются на морозе, выдавая с головой. из подозрительной пелены перед глазами его вырывает звонкий лай. он раздаётся словно бы над самым ухом, но когда аргентум резко оборачивается, то ничего не видит в тёмном углу пещеры, до которого не дотягиваются проблески рассвета. а лай тем временем раздаётся где-то дальше — но всё так же настойчиво, словно бы велит следовать за ним. хуже уже не будет. хуже уже некуда. промпто поднимается и выбегает в предрассветные сумерки, на мороз, прочь от своего ночного убежища. лай где-то впереди ведёт его сквозь снег.

постой. подожди. покажись.

я люблю собак.

где-то совсем рядом раздаётся новый, неясный звук — а лай замолкает. промпто оборачивается, и всё внутри застывает. знакомый силуэт. то самое лицо, которое он так хорошо запомнил в момент падения с поезда. и те самые синие глаза, горящие яростью. значит, тогда ему не показалось. и сейчас ноктис просто пришёл докончить начатое.

- нокт, пожалуйста… - шепчет промпто обветренными губами. бесполезно. уворачивается от удара меча, выставляет вперёд руки. - не надо.

ноктис неумолим. в ушах кровь стучит вперемешку с яростными упрёками. промпто начинает пятиться, спотыкается о скрытую снегом корягу, падает назад и успевает откатиться в сторону за секунду до того, как в то место, где он только что лежал, вонзается остриё сияющего магией копья. промпто вскакивает на ноги и бросается бежать, не разбирая дороги. слышит, как его преследуют. снова спотыкается и в следующий миг уже кубарем катится по заснеженному склону, тормозит, ударяясь о камень, и, не задумываясь о боли, тут же прячется за него.

восстановить дыхание мешают душащие его слёзы. почему? в какой момент всё пошло не так? ты знаешь ответ на этот вопрос. в тот самый, когда ты появился на свет.

промпто нащупывает в кармане чудом не вывалившийся трофейный пистолет. яростно сжимает рукоять одной рукой, а другую сжимает в кулак и прикусывает зубами — только так можно удержаться от полного отчаяния, ярости, тоски и боли вопля, который точно разнесётся по всей долине между горами.

впрочем, уже неважно.

из-за деревьев со стороны, противоположной той, откуда промпто скатился по склону, выходит ноктис. где-то на задворках сознания возникает мысль, что выглядит принц совершенно иначе, чем всего несколько минут назад — не яростный, но встревоженный, не уверенно идущий прямо вперёд с намерением убивать, а беспокойно оглядывающийся по сторонам, растрёпанный, в другой одежде… но всё это проносится в сознании со скоростью молнии и растворяется в волне паники, которая накрывает промпто с головой.

- нет! - снова отчаянно вопит он и, не отдавая себе отчёта в своих действия, направляет пистолет в сторону ноктиса и стреляет тому под ноги. - не подходи! уйди! оставь меня! - ещё одна пуля пролетает мимо, в труху разнося пень, скрытый под слоем снега. - оставь меня… - повторяет промпто; голос дрожит, как и руки, которыми он сжимает пистолет и направляет теперь уже прямо на нокта.

промпто не сможет нажать на курок.

ноктис не сможет меня убить. не сможет ведь?

его кошмар продолжается, но приобретает новые формы. вместо ноктиса, страстно желающего его убить, используя весь арсенал королевского оружия, которое им удалось к этому времени найти, перед ним нокт, снова словно бы не слишком похожий на себя… обычного? прежнего? как будто всё в одно мгновение изменилось, и только сознание промпто не может переключиться на новую реальность. или это последние отчаянные попытки сопротивляться собственному безумию?

тем временем нокт, так больше и не предпринимая попыток его убить, просто садится прямо в снег, спокойный — даже слишком. происходящее кажется ещё более нереальным, чем всё, привидевшееся несколько минут назад. может, это очередная ловушка? новая иллюзия, призванная ещё больше сбить его с толку? куда там — промпто совсем недавно казалось, что невозможно потеряться ещё сильнее. он и так потерян — с того момента, как упал с поезда. да нет, с тех самых пор, как вообще себя помнит. промпто чувствует, как по щеке течёт непрошеная горячая слеза. перед глазами всё расплывается. безумный, блуждающий взгляд цепляется за красную точку. он быстро моргает, пытаясь вернуть зрению фокус, и точка превращается в полоску на бледной щеке нокта, которого промпто всё ещё держит на прицеле. кровь. это приводит промпто в чувство (почти). ведь у иллюзии не было бы крови. в этом он почему-то уверен. эта мысль выводит из ступора — словно взорвавшаяся бомба, взрывной волной она прогоняет из светлой — ну-ну — головы все сомнения последних… минут? часов? дней? неважно.

- боги, нокт! - промпто бросается к другу, на ходу убирая пистолет, падает перед ним на колени и заглядывает тому в лицо. видит в до боли знакомых глазах усталость, непонимание, вину… и облегчение? выражение на лице принца сейчас так непохоже на то, которое калёным железом отпечаталось у промпто в, быть может, самом страшном воспоминании в жизни.

- прости… - трясущимися губами шепчет он. - прости-прости-прости! - начинает тараторить, словно бы внутри прорывается плотина. срывает с руки перчатку, протягивает ладонь и пальцами касается царапины на холодной щеке друга. та на первый взгляд кажется неглубокой, но всё же это была пуля, а не чиркнувшая случайно ветка где-нибудь на охоте. промпто пытается стереть кровь, лихорадочно соображая (получается плохо). - магия? да, точно. я думал, это потому что… - потому что я больше не с тобой. - ладно, не то чтобы я думал, но теперь это похоже на ловушку. но… стой, точно, кажется у меня где-то было зелье, - тоже трофейное.

промпто суетливо тянется в карман и тут взгляд его падает на собственное запястье - опять. рукав куртки задрался, а перчатка больше не скрывает проклятый штриховой код. он замирает на мгновение, чувствуя, как снова готов удариться в панику, но каким-то невероятным усилием воли всё же перебарывает собственное малодушие. не поднимая глаз на ноктиса, достаёт из кармана чудом не разбившуюся ранее склянку и, старательно отводя взгляд, подносит её к щеке друга. короткая вспышка зелёного свечения, и царапина затягивается, а в воздухе повисает звенящее молчание — на контрасте с его суетливым щебетанием полминуты назад.

медленно, даже заторможенно, промпто обхватывает запястье другой рукой, потирает большим пальцем, прикрывает глаза и делает глубокий вдох. когда-то нужно рассказать. лучше прямо сейчас.

- нокт, я… должен кое в чём признаться… - и то ли от страха, то ли от всё-таки поехавшей крыши добавляет с нервным, на грани истерики, смешком: - и нет, прямо сейчас — не в любви.