у меня - его лицо, его имя.
никто не заметит подмены (?)

Он с трудом приходит в себя. Сознание ощущается как нечто чужеродное, словно существующее отдельно от него. Впрочем, поначалу даже не удаётся до конца осознать — а кто, собственно, этот он. На это, кажется, уходят все силы. На смену попыткам понять, что происходит, приходит пустота.

Когда он приходит в себя в следующий раз, становится легче. Ненамного. По крайней мере, больше не нужно сражаться с самим собой — вроде бы. Можно попробовать переключиться. Прислушаться к окружающим звукам. Голосам. Открыть глаза не получается — веки не слушаются. По тому, что удаётся разобрать и сопоставить, выходит, что он в руках галра. Опять попал в плен? Или плен никогда и не заканчивался, а ему просто привиделся сон? Может быть. Детали ускользают. На попытки вспомнить, как в этот раз здесь оказался, уходит слишком много сил. Чувство реальности ускользает вместе с сознанием.

Иногда, выныривая из всё той же пустоты, удаётся отслеживать мысли. Они какие-то густые, вязкие, как отработанное машинное масло. И такие же тёмные.

Он пытается отвлечься. В мозгу проносятся воспоминания о пустыне, через которую он гонит на спидере. И, кажется, кто-то едет за ним следом. Неотступно. Но это непохоже на погоню. Чувство опасности, которое преследует его даже в этом беспробудном сне, вдруг притупляется и уступает место чему-то другому. Чему-то чуждому этим стенам; чуждому всему, что его окружает. Но стоит ему зацепиться за ниточку чего-то, похожего на радость, как поверхность впереди резко обрывается. Обрывается и воспоминание.

Чьё оно? Моё? Тогда, всё же, кто есть я?

На грани яви и беспамятства снова слышны обрывки разговоров. Они не называют его по имени — но они и не должны ведь. Удаётся разобрать отдельные слова, которые, как он чувствует, относятся к нему — кем бы он ни был.

Объект. Проект. Курон.

Пусть будет так. У копии есть собственное имя. На этом сознание отключается — в который раз.

[indent]

Сейчас он приходит в себя резко, будто от толчка. Распахивает глаза. Вокруг — никого. Освещение в помещении, где он лежит на чём-то, похожем на стол, приглушённое. И, сколько бы ни прислушивался, тихо.

Воспоминания накатывают, проносятся в голове яркими образами. Имперская база. Он помнит, через сколько секунд друг за другом проходят патрулирующие коридоры солдаты. Машинально принимается отстукивать пальцем этот ритм.

Тянет снова прикрыть глаза. Нельзя снова спать. Нужно действовать. Нужно бежать.

В этот миг слух улавливает тихий шорох двери отсека, скользнувшей в сторону. Поздно. Побег закончился, не успев начаться — он даже не успел толком пошевелиться. Курон поворачивает голову, чтобы взглянуть на вошедшего. Сильно отросшие волосы (он откуда-то помнит, с чем сравнивать) лезут в глаза. Лицо «посетителя» скрыто маской — кажется, Курон (или не он, а тот… настоящий?) где-то такую уже видел. Почему-то внутри, где-то в области груди, теплеет. Или жжёт?

Кажется, что он слышит тихий вздох… изумления? Радости? Отчаяния?
Проходит несколько долгих мгновений.

Несколько долгих мгновений он и вошедший смотрят друг на друга — ну, по крайней мере Курону так кажется, потому что таинственный незнакомец маску снимать не спешит. Прикидывает, что с ним делать? Встретить кого-то здесь на входило в его планы?

Наконец фигура в маске отмирает и, словно не обращая больше внимание на Курона, ловко и бесшумно, как тень, двигается  к экрану и фокусируется на своей цели, какой бы та ни была. В неверном свете комнаты Курон не сводит с него глаз. Сперва он решил было, что это кто-то из галра — кто бы ещё мог сюда войти, однако что-то внутри, какая-то мысль — отголосок мысли — на задворках даже не его сознания не даёт покоя. Ему кажется, что есть в этом госте что-то неуловимо знакомое. Знакомое, но не тебе. Он зажмуривается — как же сложно, когда в голове всё словно разделено надвое. Отделять одно от другого, пытаться понять, где заканчиваются чужое и начинается своё. Хотя разве может у клона быть что-то своё? Это нелогично.

Широ. По телу словно проходит электрический разряд. Все абсурдные мысли вылетают прочь. Он зовёт его Широ. Всё остальное перестаёт иметь значение. Едва слышный вздох срывается с губ, когда Кит протягивает руку и касается его волос, убирая их с лица.

- Кит?.. - Курон даже не уверен, что может говорить — ведь до этого ему не доводилось. Получается тихо, на выдохе — и с тем выражением, которое клону просто не может быть знакомо. Смесь радости и недоверия. Потому что он узнаёт — и одновременно не узнаёт стоящего перед ним человека. Широ помнит Кита другим; из-за этого у Курона щемит сердце. Повзрослевший, возмужавший, тот каким-то образом стал неуловимо старше — и как будто превратился в того Кита, которого Широ всегда в нём видел, но которого не видел в себе, возможно, даже сам Кит. Он научился жить без тебя. Если бы только не эта растерянность… И шрам на щеке. Курон инстинктивно поднимает руку к лицу и касается шрама на переносице — по крайней мере, он должен там быть. Так он замирает на пару мгновений, прикрыв глаза, а затем машинально шевелит пальцами другой руки — протеза. Надо же, а он и не заметил, что прежде его что-то блокировало.

Курон переводит взгляд на монитор, а затем пытается поймать взгляд Кита.

«Что… что произошло?» - хочется спросить ему.

- Ты пришёл… за мной? - вместо этого неожиданно спрашивает Курон.

Очевидно, что нет. Кит бы пришёл только за ним. За Широ.
И Курон ясно понимает, что, если так, то ему хочется быть на месте Широ.
Чьи это чувства — его или мои?

«Болит?»

«А твой?» - хочется спросить ему. Хочется поднять руку, дотронуться пальцами до щеки, узнать как это произошло… И руку оторвать тому, кто это сделал. Но Курон лишь кивает, когда Кит прикладывает палец к губам и возвращается к мониторам.

Он тоже внимательно изучает карту, и воспоминания словно накладываются на изображения на мониторе. Едва ли это та же самая база, с которой он сбегал тогда, но основа планировки кажется примерно знакомой. А ещё хвалёная дисциплина патрульных — часы можно сверять. Курон, сам того не замечая, снова принимается пальцем отстукивать секунды, и переводит взгляд на напряжённую фигуру Кита.

«Теперь всё будет хорошо».

«Я знаю».

Сколько ещё раз ты будешь меня спасать.

Этого не видит ни Кит, ни сам Курон, но взгляд последнего смягчается и теплеет.

Позволь хотя бы один раз тебя обнять.

Но в следующий миг Курон напрягается. Что Кит успел понять из данных, которые только что скопировал? Понял ли, кого на самом деле видит? Он не знает, о чём тот думает, но когда Кит снова поворачивается к нему, сердце Курона пропускает удар. Ждёт чего угодно, но вряд ли готов ко всему.

И, кажется, к такому тоже не готов. Кит подходит и протягивает к нему руки, а Курон сглатывает так шумно, что Кит не может этого не слышать. Не может не почувствовать его волнения. На миг Курон сжимает край поверхности, на которой до сих пор сидит, так сильно, что на настоящей руке белеют костяшки пальцев, а под пальцами протеза почти гнётся металл. Он мысленно приказывает себе успокоиться, делает глубокий вдох, разжимает пальцы и встаёт на ноги. Путаница в голове не мешает телу двигаться свободно. Болезнь осталась в прошлом, - мелькает в мозгу какое-то совсем уж древнее воспоминание.

Курон протягивает правую руку-протез и осторожно сжимает протянутую руку Кита чуть ниже локтя, а свободную кладёт тому на плечо в ободряющем жесте.

- Я в порядке, - говорит тихо, заглядывая Киту в глаза. Лжец. - Идём.

Перед тем, как выйти, они замирают у двери, ещё раз тщательно прислушиваясь. Тихо. Курон в последний раз оглядывает «свою комнату», а затем решительно отворачивается. Впереди их ждёт цепочка длинных коридоров. Он старается сосредоточиться только на тех воспоминаниях, что касаются побега и могут сыграть им на руку, но, глядя в полумраке на силуэт Кита перед собой, не может не думать… О нём? О них? О нас?

Внезапно перед очередным поворотом всё внутри начинает вопить об опасности.

- Стой! - шипит Курон, но не ждёт, пока Кит отреагирует. Хватает того за руку и тащит к ближайшему укрытию - углу за выступом в стене, который может скрыть их.

Несмотря на то, что Кит теперь старше, чем в воспоминаниях Широ, сам Широ — Курон — всё ещё выше и шире в плечах, а потому инстинктивно закрывает его собой. Тот оказывается прижатым спиной в угол, а Курон упирается руками в стену по обе стороны от его лица. Смотрит себе за спину, оценивая обстановку и прислушиваясь. А в голове упорно бьётся мысль о том, насколько Кит ему доверяет. Не расценит ли он это как угрозу.

Я не сделаю тебе ничего плохого.

Но насколько ты принадлежишь сам себе?

Коридор озаряется фиолетовым светом — дрон из коридора, расположенного перпендикулярно тому, по которому они крались, сканирует перекрёсток, но стена скрывает их, спрятавшихся в темноте, от его датчиков. Это так просто, что кажется глупым. Но так он сбежал в тот раз. Так они сбегут в этот. Я тоже тебя вытащу.

Свет гаснет, но Курон не спешит поворачиваться к Киту. Тот до сих пор его не оттолкнул, но Курон чувствует его напряжение и даже, кажется, сердцебиение. Или это его собственное? Глубокий вздох, и он всё-таки поворачивает голову. Их разделяет пара-тройка десятков сантиметров. Уже можно отстраниться. Курон не отстраняется.

- Патрульный дрон. Мы должны быть уже близко, - голос звучит хрипло едва ли из-за шёпота.