— Тише, парень, — Тони рефлекторно делает шаг назад, когда дверь перед ним резко открывается [а он уже собирался прибегнуть к помощи своего личного взломщика любых дверей в этом здании, проигнорировав слова Пятницы о личном пространстве и подростковой восприимчивости — откуда она только этого понахваталась, не иначе вела беседы с тетушкой Мэй], чуть не опрокинув содержимое чашки на футболку, что держит в здоровой руке. Вторая тяжестью висит на фиксирующей повязке, он пытается убедить, что это лишнее, но  быстро понимает, что спорить было проигрышным вариантом. — Я пришёл с миром, поэтому можешь не разносить мою башню, она и так ещё не до конца восстановилась.

  Он буквально вкладывает Паркеру в руки чашку, что замер на пороге. Легко [почти как прежде, но слишком невесомо] похлопывает по плечу. План по спасению от голода маленьких мальчиков, можно считать завершенным. На самом деле, Мэй и Хэппи поймали его на выходе из кухни с целым подносом разнообразной полезной аминокислотой, Старк был готов поклясться, что среди неё точно находился финиковый пирог [что за странная любовь к еде у этой семейки], как будто кто-то провел в заточении не менее месяца и теперь нуждался в долгом откармливании. Но ему удается ускользнуть без взятия в плен, чуть переигрывая хватаясь за поврежденную руку и довольно натурально описывая все последствия нагрузки на его ещё не восстановившийся организм. Он лишь капитулируя поднимает руку, принимая чашку чего-то ароматного — в нем плавает столько специй, что сложно отличить кофе от какао.

  — Видел тут тебя по телевизору, надо поработать над твоей выдержкой перед публикой.

  Старк почти не задерживает взгляд на Питере, хотя и тех пары секунд хватает, чтобы заметить, как тот изменился, будто это его не было пять лет. Дети вообще слишком быстро взрослеют под малейшими жизненными перипетиями, а на долю этого паренька из Куинса за столь короткое время пришелся целый град. Большая ответственность заставляет взрослеть слишком рано, похоже об этом его никто не предупреждал, но он справлялся с этим удивительно стойко. А ещё большая ответственность несет за собой большие потери — ты сам выбрал путь героя, а он всегда слишком тернист, мир постоянно сопротивляется собственному спасению и бьет жестче и больнее, препарирует тебя насквозь, доставая всё, что ты любишь и чем дорожишь наружу, будь готов оголять собственную душу. Вот только Паркер заслуживает лучшего, ведь был лучше из всех собравшихся в этом здании. Порой и сам Старк думает, не сглупил ли втягивая во всё это пацана, которому бы сейчас старушек переводить через дорогу, да разбираться с мелкими хулиганами в подворотне, а не летать в космос на инопланетных кораблях, где тебя хочет уничтожить [уничтожил] титан. И прошедшие потом пять лет ни раз ему об этом напоминают, а после и времени-то поговорить не дают — потери неотъемлемая часть жизни супергероя. Хотел бы он оградить его от этого, вот только сам становится причиной. Остается помочь разобраться с последствиями, для этого он сделает всё. 

  — Говорят, я пригрел у себя на груди... паука, — Старк снаружи выглядит слишком беззаботно для того, кто только что воскрес [а может просто умирал и воскресал слишком часто... хреново привыкать к такому раскладу], а ещё он не знает как вести себя с разбитыми мальчишками, которым приходится нести ответственность за его прошлые ошибки. Он нажил себе слишком много врагов, к сожалению, не менее умных и изобретательных, чем он сам — наследие Старка не так хорошо, как могло показаться. Прости, парень. Не это он хотел оставить после себя. Но только это у него получается лучше всего — разрушать мир другим, портить жизнь тем, кто ему дорог — кажется в этом его обвиняют чаще всего. Старк выдыхает, усмехается про себя, что выдает только дрогнувший уголок губ. Проходит вперед, медленно обводя взглядом комнату, та выглядит так словно в ней никто не живет, об обратном может сказать только если смятая кровать, от морального разложения на которой уже остался осязаемый след.

  Останавливается, прислоняясь к столу, как необходимой точке опоры — держаться на ногах упрямо прямо ещё сложно — и наконец-то смотрит на Питера.
 
  Знаете во всех этих возвращениях с того света, есть что-то неловкое, когда ты делаешь это перед близкими людьми. И не то, чтобы Тони Старк не мог подобрать слов — хотя фразы «я решил вернуться!» или «небесная канцелярия развернула меня у самых ворот», уже звучит слишком безвкусно — или эффектно появиться, просто направленные взгляды на тебя в тот момент словно прожигают насквозь.  Есть в этом горьком неверие, что ещё не сменилось осознанием и принятием, что-то холодное, отталкивающие. Словно, ты и правда всё-таки мёртв.