Всё кончено, нечего бояться. Пожалуй, самая очевидная ложь, которую можно придумать. Внутри засело чёрное вязкое предчувствие, что это лишь пролог к чему-то большему. Остается надеяться, что оно не заденет их напрямую — он сам в это мало верит, адреналин в венах ещё не исчез окончательно. Они выбираются из пекла ещё не остывающего Раккун-Сити, но продолжают путь по выжженной земле. И чем дальше они продвигаются, тем больше он понимает, как далеко тянутся щупальцы заражения. Конечно, в скором времени это постараются замять, ликвидировав последствия и сделать вид, что это очередная небольшая трагедия. Что значит она в масштабах всего мира. Не о тех переменах обычно говорят по телевизионному вещанию. 

Леон смотрит на идущих впереди Клэр и Шерри и пытается понять, что делать дальше. Раккун-Сити на каждом из них оставил свой отпечаток. Стоит задуматься, и его всё четче отдает в раненном плече, не задето ничего важного, но боль от него кажется растягивается по всей левой стороне и причина не в прошедшей навылет пуле. Первый [ и последний ] день в роли полицейского оказался на удивление отвратительным, оставив за собой смерти, разрушения и последствия, что не смыть и не забыть. Они попали на испытательный полигон, которым был целый город.

Добро пожаловать, Леон
      — приветственно натянутый плакат над его несостоявшимся рабочим местом всё ещё всплывает перед глазами, резонирует с шаркающими неживыми звуками и стонами.

И он знает, что предотвратить и исправить ничего нельзя было. Но это непонятное чувство застревает между ребрами и так и не находит выхода, пока он путается в лабиринте полицейского участка, прицеливается в голову своему возможному коллеге и без раздумий нажимает на спусковой крючок. Было бы это так легко, если бы один день растянулся на несколько?

Добро пожаловать, Леон
      — в кошмар, что можно было представить только в фильме, замри, не дыши, иначе можно привлечь ненужное внимание. Эта вечеринка запомнится тебе на всю жизнь. 

Они достигают небольшого городка [ такие разбросаны на многие миль вокруг, порой их и городом назвать сложно, так несколько домов, что окружили придорожное кафе и заправку. возникают дорожным оазисом в долгом путешествие ] к тому времени, когда солнце уже скрывается за горизонтом. Небольшая табличка именует его Стоунвилль. Кажется, он видел, что именно с ним трамвайная линия соединяла Раккун-Сити. Тишина вокруг стоит до того неестественная, что он несколько секунд всматривается в темноту, пытаясь разглядеть или услышать хоть что-то. Теперь он знает, что надо вычислить среди всего прочего. Возможно этот город успели эвакуировать. О других более рациональных решениях не хочется думать. Он кивает на церковь, что смотрится слишком громоздко для данной местности и видно поэтому находится чуть с краю от основной и единственной улицы. Ему не хочется строить догадки того, что они могут увидеть дальше, если решат всё-таки поискать признаки жизни на ней.

Внутри их встречает всё та же тишина, Кеннеди не спешит делиться своими предположениями на этот счет. Даже от постоянного ощущения опасности необходима передышка. Иначе можно сломаться. Он окидывает развернувшиеся перед ними пространство быстрым взглядом, не задерживает его на витражах [  не испытывает никакого благоговейного трепета, не верит в высшие силы и смотрит на мир слишком реалистично. теперь смерть ассоциируется с опасностью, а сцены на разноцветных стеклах приобретают другой оттенок ], обходит выставленные в ряд скамьи. Ещё одна дверь в дальней конце рядом с конфессионалом, оказывается закрытой. Скорее всего там находятся и лестницы, что ведут на второй этаж. Леон поднимает глаза к высоким сводам — это место может послужить им небольшой передышкой, чтобы утром движение вперед стало более осмысленным. Жизнь, как не странно это сейчас звучало, продолжалась.

В каменной церкви, где проходят обряды, зябко, и это тактильное ощущение передается другим чувствам — даже аромат от неё исходит прохладный. Он вдыхает привычный для таких мест ладан и мирру, свечной воск, запах деревянной мебели и холодок лаванды в воде для кропления.

Пока Клэр устраивает девочку, подходит к алтарю и выбирает несколько небольших свечей, чтобы установить их на первой ступеньке. Ночь не была совсем темной, но витражи практически заглушают весь свет. Днём тут скорее всего всё выглядит куда лучше. Небольшой источник света послужит своеобразной опорой. Тем более — помимо ножа, пистолета с последней обоймой — при побеги у него каким-то чудом сохранилась старая зажигался, что он прихватил с собой со стола в потайной комнате под статуей. Хотя он бы не отказался от обезболивающего — тело будто почувствовав отдых, наливается неподъемным свинцом, рана в плече начинает неприятно саднить. У него уже было предположение, что при ранении рану чем-то обработали, оно помогало всё это время заглушать боль при резких и постоянных движениях. Очередной обморок от болевого шока им вряд ли бы выиграл время. Но похоже действие заканчивалось, как и адреналин.

Кеннеди опускается на скамью и впервые устало прикрывает глаза, пока чувствует рядом тепло. Этот день был чертовски длинный. Но предложи ему заснуть — не уверен, что сможет.

Правый уголок губ поднимается вверх на вопрос, в пародии на улыбку. Выходит скорее усмешка. Его мысли перескакивают с одной на другую так быстро, что он сам за ними не успевает. Они то возвращаются назад, то исследуют настоящее, то спотыкаются о возможном будущем.  Надо собраться.

— Я думаю о том, что нам стоит отдохнуть, — он не отводит взгляда и понимает, что это не то, что Клэр хотела услышать. Вздохнув, облокачивается  на твердую спинку, отмечая насколько неудобны скамьи и переводит взгляд на свечи у их ног. Пламя на них постоянно дергается от легкого сквозняка, что тянется от пола. — Нам необходимо добраться до ближайшего аэропорта и покинуть пределы штаты. Ты видела тех военных, правительство явно попытается замести следы, когда у них всё вышло из-под контроля.